Lingwowed

.

Но разве так уж трудно его составить?

Я сказал бы, что дело это не столько трудное, сколько долгое и кропотливое. Надо «расписать» на отдельные карточки любой достаточно полный словарь современного русского языка и разместить эти карточки в новом порядке, в порядке алфавита не начал, а окончаний слов. Тогда слово «лампочка» найдет себе место не между словами «ламентация» и «лампада», где оно помещается, скажем, в словаре Ушакова, а где-то возле «бабочка», «мордочка» и «тапочка», то есть в совершенно новом окружении. Так сказать: «акчобаб» «акчодром», «акчопмал», «акчопат»… Забавный словарь? Забавный, но, по моему глубокому убеждению, и весьма полезный. Если бы кто-либо взял на себя огромный груд по его составлению (не забудьте, что в словаре Д. Н. Ушакова 87 000 слов), он заслужил бы по окончании своей работы благодарность всех языковедов, уважение и даже восторг. А до окончания? А вот тут не ручаюсь… Вероятно, не обошлось бы без недоверия, пожимания плечами и даже иронических усмешек.

Но настоящие энтузиасты ничего этого не боятся: посмеивались и над Далем. А как к нему относятся теперь? * * *

Только что прочитанная вами главка была впервые опубликована в 1956 году. И вот что случилось с того недавнего времени.

Во-первых, я получил великое множество предложений: десятки энтузиастов и юного, и среднего, и совсем пожилого возраста выразили желание посвятить свои досуги составлению и словников (то есть полных коллекций слов) для словарей различных писателей, и самого «Зеркального словаря» русского языка.

Не все эти «благие порывы» остались только порывами. Так, например, полковник в отставке Николай Владимирович Кисличенко, ленинградец, выполнил, и притом очень тщательно, огромную работу по разнесению на карточки всей стихотворной части произведений Дениса Давыдова. Получилась ценнейшая картотека для будущего словаря этого поэта; сейчас идет речь о ее передаче Институту русской литературы. Изрядно продвинули работу и некоторые другие товарищи-добровольцы. А вот тех, кто взялся за «Зеркальный словарь», ожидало большое разочарование; впрочем, мне лично оно обернулось скорее радостью.

В 1958 году уже вышел в свет первый такой словарь русского языка. Он появился через два года после того, как мое предложение было впервые опубликовано в «Слове о словах». К сожалению, издан он оказался в ГДР, под редакцией профессора берлинского университета Г. Бильфельдта, и, естественно, при всех достоинствах содержит некоторые недочеты, которых легко избежал бы составитель русский. Вскоре вслед за первым таким словарем появился второй, тоже зарубежный, несколько большего объема (в словарь Бильфельдта вошло около 80 000 русских слов); приступила к подготовке еще более объемистого и солидного «инверсионного» словаря русского языка и Академия наук СССР. Таким образом, надобность в помощи сотрудников-добровольцев внезапно отпала; в этом смысле я оказался плохим пророком, – идея словаря нашла нежданно быстрое признание. Зато хорошим пророком я могу счесть себя в другом отношении: первый же вышедший в свет словарь привлек всеобщий интерес и заслужил уважение. И, как всегда бывает, выяснилось, что нужен он вовсе не одним только специалистам-лингвистам: он понадобился во множестве других профессий.

Приведу единственный пример: вы корпите над расшифровкой старинной, попорченной временем рукописи, важного документа. Перед вами там и здесь проступающие концы слов, лишенные начал. Вы видите сочетание букв «ерок». Какое слово могло стоять тут? Почти немыслимо решить эту задачу наобум: кто знает, сколько слов в русском языке оканчивается на «ерок» и каковы они? Но у вас в руках словарь «зеркального типа», пусть хоть несовершенный бильфельдтовский. Вы находите в нем колонку слов, оканчивающихся на это самое «ерок». Вы видите: их всего 8, от «зверок» до «вечерок». А видя их сразу все, вам по смыслу всего контекста, всего документа уже вовсе не трудно подобрать нужное и возможное слово: конечно, не «ветерок» и не «зверок», а – «недомерок». Хотел бы я видеть, сколько сил и времени потратите вы, если придется вам изыскивать это единственное слово не из восьми, а из двухсот тысяч возможных! Разве вы подозревали, что таких слов действительно всего лишь восемь? Я и сам об этом представления не имел.