Lingwowed

Возникает вопрос: а как же в России? Что же, русские дворяне, в отличие от иноземных, не имели никаких, связанных с фамилиями, формальных отличек, которые позволяли бы им указывать на свои земельные владения, на их значение и роль как феодалов? Вспомним еще раз одно прославленное литературное произведение.

Двое вельмож беседуют во дворце, в кремлевских палатах, двадцатого февраля 1598 года. Они обсуждают сложное политическое положение: длится междуцарствие; претендент на царский престол Борис Годунов ведет лукавую игру и отказывается занять трон. Кто же он таков, этот Борис? «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты…» А люди, обсуждающие и осуждающие его положение?

«Так, родом он незнатен; мы знатнее», — говорит один из них.

«Да, кажется», — высокомерно отвечает другой.

«Ведь Шуйский, Воротынский…

Легко сказать, природные князья».

«Природные, и Рюриковой крови».

«А слушай, князь, ведь мы б имели право наследовать Феодору», — замечает Воротынский.

«Да, более, чем Годунов», — соглашается его собеседник (А. С. Пушкин. Борис Годунов, сцена первая.).

Шуй-ский и Воротын-ский… Любопытные фамилии Одна из них происходит от имени существующего в наши дни небольшого городка Шуи; в другую входит название населенного пункта Воротынск. Про первое из этих поселений в Большой Советской Энциклопедиии сказано: «Город областного подчинения»; о втором вы даже не найдете в ней указаний. Основным источников существования жителей Воротынска уже в конце XIX века были, по свидетельству тогдашних справочников, «1500 десятин земли, обращенной ко хлебопашеству». В нем числились две церкви, а «училищ не было». Иначе говоря, это была уже обычная деревня.

В свое же время и Шуя, и Воротынск являлись феодальными центрами древней Руси. И там, и тут сидел владетельный князь «рюриковой крови», готовый в любой миг предъявить свои права на великокняжеский престол. То были, так сказать, «Рюрикович шуйский» «Рюрикович воротынский», и первоначально слова эти несомненно, отнюдь не являлись фамилиями; они просто указывали на то место, где данный князь княжил. Совершенно так же мы с вами сейчас, имея двух знакомых Ивановых, говорим, чтобы отличить их друг от друга: «Иванов московский» и «Иванов калужский»; «дядя Петя Запольский» и «дядя Петя Комаринский». Наши окончания «-ский», «-ской» издавна несут в себе; это значение — «обитающий там-то», «происходящий из такого-то места». Это, так сказать, «поместные признаки», во всем подобные по смыслу французскому «де» и немецкому «фон».

Фамилию Шуйский было бы очень разумно передать на французском языке как «прэнс» или «дюк де Шуя», на немецком — как «фюрст фон Шуя». Напротив того, точные русские переводы французского титула «прэнс д'Энгьенн», немецкого «герцог фон Дармштадт» или английского «принс оф Уэллс» всегда звучат, как «принц Энгьеннский», «герцог Дармштадтский» или «принц Уэльский»: между этими словами есть точнейшее соответствие.

Переберите другие княжеские и боярские фамилии старой России, — вы найдете среди них немалое число оканчивающихся на это самое «-кий», «-ский», которое иной раз звучит еще «аристократичнее» — «ской» (Трубецкой, Друцкой, Воронской); Оболенские, по заглохшему к нашим дням городку Оболенску (потом — село Оболенское под Таруссой, на реке Протве); Вяземские, по городу Вязьме, Холмские, Белосельские-Белозерские, Друцкие-Соколинские и прочие, имена же их,—как говорилось встарь, — ты, господи, веси…

Совершенно так же, как с «поместными предлогами» Запада, с известными нам «фон», «де», «оф», «ди» и прочими, положение с нашими «поместными суффиксами» не оставалось одним и тем же на протяжении веков. Некогда и они были действительным признаком феодальных привилегий владения землей и подданными; позднее превратились в ничего реального не обозначающее звонкое украшение. Александр Васильевич Суворов получил, как известно, за свои боевые заслуги титул графа Рымникского и даже князя Италийского. Однако ему никогда и в голову не приходило предъявлять права собственника не только на Италию, находившуюся во владении Габсбургского королевского дома, но даже и на ничем не примечательную речонку Рымник в Валахии, только тем и знаменитую, что на ней произошел бой между русскими и турками. Совершенно так же титул князя Смоленского получил немного спустя фельдмаршал М. И. Кутузов; однако произошел бы целый переполох, если бы ему вздумалось начать по-своему управлять реальным Смоленском, — скажем, собирать там подати или поднимать смолян войной на соседний Могилев. То же самое мы видим и на современном Западе: граф Парижский, ныне живущий претендент на престол Франции, на власть над Парижем имеет не более прав, чем любой тамошний гамэн, «ростом с три яблока, положенных друг на друга». «Принц Уэльский», «герцог Йоркский», «герцог Эдинбургский» — это лишь условные титулы, означающие в Англии «наследник престола» и «братья наследника», ничего более.