Lingwowed

Это самое большое наслаждение в моей жизни – посидеть вот так в одиночестве, в темноте, окруженным батареями пишущих машинок.

Люблю посидеть вот так в одиночестве (или – один): тихо, вокруг ни души, только батареи пишущих машинок, для меня это самое большое наслаждение (или – первое удовольствие, или даже – что может быть лучше, приятнее).

Глядя на великолепное зрелище морского простора

Любуясь морским простором

Несмотря на полное отсутствие физического сходства, она чем-то напоминала ее.

Внешне (с виду) она была совсем не похожа на… и все же чем-то напоминала ее.

И в романе, особенно не современном, вместо «в соответствии со своим характером» лучше написать «в согласии …».

В переводном рассказе о балованной жене читаем: «К сожалению, это в каждом случае оказывалось сопряженным с очень большими расходами».

Тяжело, скучно, неуклюже – все тот же канцелярит! И еще своего рода языковая алгебра . Ведь словечко это – безличный алгебраический значок. Довольно подставить конкретное значение – и фраза оживет: На беду, всякий раз ее прихоти обходились слишком дорого (стоили огромных денег).

Словесные иксы и игреки, всякие this, that, it, несчетные он и она почти всегда, за редчайшими исключениями, лучше в переводе раскрывать, расшифровывать. Одно дело – писательский прием, своеобразная манера, допустим, Хемингуэя с постоянными «сказал он», «сказал я». Это отлично выразили по-русски наши мастера еще в 30–40-х годах. Но совсем другое дело – особенности чужого языка, чужого строя речи механически переносить в русский перевод, в русскую книгу.

В английском, во французском тексте обычны безликие the man, the woman, cet homme, the person. По законам языка артикль или местоимение обязательны, без них обойтись нельзя: по ним француз или англичанин тотчас понимает, о ком или о чем речь. Русскому существительному этот «почетный караул» вовсе не нужен. И потому в переводе куда лучше, естественней не повторять снова и снова он или буквально – этот человек , эта женщина , а подставить либо имя героя, либо то, что в нем главное (мальчик, солдат, старик, прохожий). И если в подлиннике the creature или l’animal, la bête, вместо животного вообще тоже надо бы подставить что-то определенное – собака, лошадь, кошка.

Чем конкретнее слово, тем лучше, образней, убедительней текст (все равно, оригинальный или переводной) и тем меньше нелепых сдвигов и ошибок.

По-английски можно в сущности о любой живой твари сказать creature. Но если зверолов, перечисляя всех, кого поймал, говорит: «животные, например колибри », это чуть смешно. Да, для науки и крохотные пичуги, и змеи – животные, но в рассказе все же лучше что-то другое, смотря по контексту (в данном случае – подопечные, пленники, пассажиры).

Незачем, к примеру, the planet’s early life переводить «древние представители органической жизни ». Это без всякого ущерба можно передать проще и короче: первобытные твари или существа , на худой конец – организмы . Ни к чему казенное «человек учился использованию сил природы » (отглагольное существительное, два родительных падежа кряду!). Лучше – учился обуздывать , покорять эти силы. Тем более, что и в подлиннике не стандартное, бесцветное use, а более живое, образное harness.

Обычное английское human being в переводе лучше заменять естественным человек , и напрасно порой допускают уродливую кальку «человеческое существо»! Лишь очень редко, в произведениях старой классики, уместно какое-нибудь (может быть, даже прелестное) создание .

«Есть одна особа – она добра, чиста, преданна, она любила бы меня». Это перевод одного старого романа. В подлиннике даже не person, просто one. И куда вернее, естественней по-русски: Есть одна чистая душа – добрая, преданная…