Lingwowed

Для Сарлза симпозиум предоставлял возможность провозгласить собственный манифест. И он полностью сконцентрировал свое внимание на вопросах, которые, по его убеждению, имеют как антитеологическое, так и научное значение: сравнительное изучение коммуникации у различных видов обладает изрядной долей предвзятости; уже сам подход к изучению коммуникации у человека и животных направлен на выявление доводов в пользу их качественного различия; теологические догматы именно таким образом искусно ориентируют интересы науки, и в результате исследования лишь увеличивают наше невежество относительно самих себя и животных, нас окружающих. Сарлз воспользовался симпозиумом как возможностью осветить методологические аспекты революции, которую воплощает собой феномен Уошо.

Ученый призвал всех обратить внимание на нелингвистические, «телесные» аспекты речи, которыми обычно пренебрегают, на «паралингвистику». Последняя слагается из таких сигналов, как тональность голоса, выражение лица; она включает в себя даже более общие характеристики – такие, например, как значение позы собеседников, их жестикуляции и взаимной ориентации. Если язык рассматривать как поведение, складывающееся из «движений, вибраций и напряжения мышц», а не просто, как это делает Хомский, как некую готовую программу, именуемую «грамматикой», то важность таких паралингвистических явлений становится более очевидной.

Но с подобной точки зрения язык до сих пор не рассматривался. Сравнительному исследованию коммуникации различных видов препятствовала априорная настроенность на поиск различий. Исследователи руководствовались стремлением обосновать уникальность человеческого языка и поэтому концентрировали внимание на качествах (таких, как грамматика), которые, по всей видимости, отличают его от других типов коммуникации, и, преувеличивая их значение, оставляли тем самым в тени другие неотъемлемые особенности речи.

Затем Сарлз сформулировал ряд вопросов относительно языка. Если бы за общением людей наблюдали представители другого вида, могла ли быть грамматика первой характерной особенностью коммуникации, которая бросилась бы им в глаза? Стали бы представители этого вида, как это делаем мы при исследовании коммуникации у животных, в первую очередь хвататься за широчайший контекстуальный смысл коммуникации и придавать меньшее значение деталям и особенностям, характерным для отдельных групп и особей?

Тональность голоса, например, имеет смысл у многих видов. Собаки и другие животные реагируют на тональность речи, а не обязательно на само содержание обращенных к ним слов. Когда Сарлз изучал диалект цоциль языка индейцев майя в южной Мексике, он обратил внимание на то, что распознавать роли собеседников (будь то друзья или враги, муж или жена, начальник или подчиненный и т.п.) и многие другие смысловые особенности речи он начал задолго до того, как впервые стал понимать те стороны языка, с которыми имеют дело лингвисты. В результате Сарлз обратил особое внимание на некоторые аспекты человеческого общения, которые составляют столь значительную часть речевого потока и несмотря на это, как правило, игнорируются. Вернувшись в психиатрическую клинику, где он проводил свои исследования, ученый аналогичным образом подметил, что по тону, которым его коллеги разговаривают по телефону, он часто мог понять, кто находится на другом конце провода. Сарлз утверждает, что эта «самая навязчивая» часть речевого потока – именно ее в первую очередь и можно понять в незнакомой системе коммуникации – несет информацию по меньшей мере о взаимоотношениях между собеседниками.