Lingwowed

Так от проблемы чужой речи, отношения к предшествующим высказываниям, перебрасывается мост к проблемам адресата, отношения к последующим высказываниям. Подчеркивается, что каждый речевой жанр имеет «типическую концепцию адресата» (200). В частности, выделены фамильярные и интимные жанры (и стили), где говорящий и адресат максимально близки; с другой же стороны, имеются «нейтральные или объективные стили изложения» (и жанры?), где адресат максимально обобщен. Как и в работах круга Бахтина, упомянуто об иерархических отношениях между говорящим и адресатом (включая и возрастные), однако отмечено, что «эти явления носят стандартный и внешний характер» (202). Можно предполагать, что и способы передачи отношения к адресату Бахтин теперь отнес бы к лингвистике высказывания. А как быть здесь с японским языком? Вспоминается распространенная трактовка японских форм вежливости (в отличие от форм времени или залога) как стилистических, а не грамматических явлений. Однако на обсуждении данной проблемы текст неожиданно обрывается.

Итак, в РЖ разграничены речевое общение, его единица—высказывание и язык, поставляющий средства для построения высказываний. Намечено разграничение основных типов высказываний—речевых жанров. Выделены некоторые классы явлений, которые должна изучать дисциплина, отличная от лингвистики и посвященная высказываниям (названия у данной дисциплины пока нет). Безусловно, это очень серьезная концепция, во многом опередившая свое время.

Однако текст закончен не был, а, судя по черновым материалам, предполагалось обсудить еще некоторые проблемы, связанные с высказыванием. Почему автор бросил работу уже на довольно продвинутой стадии, неизвестно. Может быть, он не был удовлетворен написанным; что-то, возможно, не находило места в общей концепции и оставалось не проясненным, например, понятие стиля. А может быть, было как раз наоборот: прояснив для себя основные пункты концепции, ученый потерял интерес к дальнейшему ее развитию. Так тоже бывает: ср. привычки В. Н. Сидорова, рассмотренные в Экскурсе 2. Характерно, что позже он возвращался к менее разработанным частям концепции, но уже никогда специально не рассматривал наиболее четко и подробно исследованную в РЖ ее часть, связанную с изучением высказываний и речевых жанров. В любом случае проявилась отмеченная С. Г. Бочаровым «незавершенность как стиль работы» Бахтина.

Л. А. Гоготишвили оценивает РЖ и подготовительные материалы к этой работе как «последние попытки» Бахтина заниматься лингвистикой перед окончательным переходом к металингвистике (541–542). Однако, во-первых, она не могла учесть еще не опубликованный в 1996 г. фрагмент «Язык и речь», написанный позже РЖ. Во-вторых, в связи с разграничением лингвистики и металингвистики ученому приходилось рассматривать и пограничные между ними проблемы. Поэтому совсем за пределы лингвистики Бахтин все же до конца не выходил. VI.2.5. «Язык в художественной литературе»

Эти черновые записи, впервые опубликованные В. В. Кожино-вым в 1992 г., а затем включенные в собрание сочинений, отнесены комментаторами собрания к концу 1954 – начала 1955 г., что, бесспорно, следует из круга рассматриваемой в этих черновиках литературы. Следовательно, эти записи появились позже, чем РЖ. По-видимому, одно время Бахтин также собирался написать статью, но работа над ней была прервана на более ранней стадии, чем в случае РЖ.

Как отмечает Л. А. Гоготишвили, данный текст явился откликом на проходившую в 1954–1955 гг. дискуссию в журнале «Вопросы языкознания», посвященную лингвистической стилистике. В данном тексте не раз упоминаются статьи, публиковавшиеся в ее рамках. По вопросу о причинах этой дискуссии Л. А. Гоготишвили пишет: «После окончания антимарровской кампании вопросы стилистики закономерно выдвинулись на первый план, так как именно в эту область лингвистики оказались оттесненными почти все „спорные“ проблемы, оставшиеся в наследство от неоднозначных результатов критики марризма» (593). Думается, что дело все-таки было не в этом. Стилистическая дискуссия (кстати, в те годы далеко не единственная), по-видимому, была связана в первую очередь с научными интересами тогдашнего безусловного лидера советской науки о языке академика В. В. Виноградова, занимавшего, кроме всего прочего, должность главного редактора «Вопросов языкознания». Сама Л. А. Гоготишвили признает, что на почти всех участников дискуссии очень сильно воздействовали идеи этого ученого (593).