Lingwowed

Если в МФЯ разграничение языка и речи отвергалось как признак «абстрактного объективизма», то теперь подход совсем иной. Точка зрения, отразившаяся в РЖ, высказана (несколько в иных терминах) еще более четко: «Важность проблемы языка и речи (их различия и их взаимосвязи, диалектического единства). Ни одна лингвистическая концепция не может обойти этой проблемы. То или иное разрешение ее определяет лингвистическую концепцию, хотя это решение часто лишено последовательности и четкой осознанности. Было бы интересно с этой точки зрения проанализировать и показать, как то или иное решение этого вопроса определяет основную философскую лингвистическую концепцию (философию языка, лежащую в основе всякого понимания лингвистического факта) – Гумбольдта, младограмматиков, Соссюра, Фосслера, Марра, структуралистов, неогумбольдтианцев (слово читается предположительно. – В.А.), Пражской школы, советского (одно слово не поддается прочтению. – В.А.) и языкознания, хотя очень часто эта проблема в открытой, осознанной и последовательной форме вовсе не ставится. Особо важное значение эта проблема имеет для синтаксических концепций. С другой стороны, эта проблема имеет огромное значение и для таких приграничных с лингвистикой областей, как литературная стилистика (эстетика слова), учение о жанрах (речевых, художественных, публицистических и др.)».

С принципиально новой для Бахтина идеей о том, что любая лингвистическая концепция определяется тем или иным решением проблемы языка и речи (хотя в «открытой, осознанной и последовательной форме» ее поставил лишь Соссюр), вполне можно согласиться. Отмечу, что наряду с учеными, названными в МФЯ, упомянуты и ученые, работавшие уже в 30—50-е гг. ХХ в. С одной стороны, это последователи Соссюра—структуралисты и Пражская школа, с другой стороны (если слово прочитано правильно), это – последователи Гумбольдта и отчасти Фосслера—неогумбольдтианцы (И. Трир, Л. Вайсгербер и др.). То есть прослеживается дальнейшее развитие двух выделенных в МФЯ основных направлений языкознания. Из советских лингвистов (если не считать Марра) в тексте упомянут лишь А. И. Смирницкий, в связи с брошюрой 1954 г. «объективность существования языка».

Если язык в «Языке и речи», как и в РЖ, безусловно, понимается в соссюровском смысле, то речь и связанные с ней явления рассматриваются детальнее, чем у Соссюра. Бахтин выделяет: «Речь (процесс речи), речевое общение (процесс речевого общения) и речевые произведения (от реплики бытового диалога до больших и сложных произведений речевой культуры, художественных, научных и др.)». Термин «речевое общение» есть и в РЖ, но термин «речевые произведения» – новый, причем из пояснения в скобках видно, что так теперь называется то, что в РЖ именовалось высказыванием. Однако несколько выше говорится и о структурных особенностях «речевых произведений (высказываний разного рода, устных и письменных)». То есть эти термины выступают как синонимы. Еще одним синонимом того же термина выступает и «текст», хотя специально это термин еще не рассматривается. Речевое общение и речевые произведения напоминают соответственно речевую деятельность и языковой материал у Л.В. Щербы (знал ли Бахтин эту его концепцию, впервые изложенную в1931 г.?). Однако если для Щербы языковой материал – прежде всего источник информации о языковой системе, то Бахтину важно изучение речевых произведений само по себе, которое в науке того времени было плохо разработано. А термин «речевое произведение» сходен с «языковым произведением» К. Бюлера.

Бахтин старается в «Языке и речи» выделить особую область исследования, отличную и от сферы деятельности ученого, извлекающего информацию о чем-то из речевых произведений, и от сферы деятельности лингвиста. С одной стороны, надо различать «предметно-смысловые цели (научные, художественные, бытовые, публицистические и т. п.) и речевые цели, т. е. цели конкретного речевого общения (сообщить, доказать, опровергнуть, спросить и т. п.). Речевые цели… (аналогичные) могут быть во всех предметно-смысловых сферах». С другой стороны, эти последние цели не важны для лингвиста: «Лингвист исходит из текста (речевого произведения), но игнорирует речевую форму текста и условия речевого общения, в которых он возник». Данная область оказывается в «Языке и речи» более четко очерчена, чем в РЖ, хотя термина «металингвистика» все еще нет.